--> коридоры театра.

Шум, грязь и голоса. Вот все, что чувствовала и слышала Ди до тех пор, пока они с Виктором не оказались в каком-то темном и практически не освещаемом месте.
Стоит сказать, что Оля испытала несказанное облегчение с появлением Виктора, но все же страх и дикая боль внутри не оставляли юное сознание, так и грозясь разнести все тело на мелкие дребезги.
Настроение Ди менялось, словно погода осенью. Всего лишь за один миг она ощутила неистовое возбуждение и нежность от появления бесстрашного парня, но сразу же после мгновения отдернулась от него, словно ошпаренная кошка и отошла на пару шагов.
Шаги и любое прочее движение давалось с великим усилием и сопровождалось болью. Но почему-то сейчас она мало на что реагировала. Ее зрение видело довольно плохо в малоосвещаемом туннеле метро, но этого хватало, дабы различить очертания Виктора.
- Ты...
прохрипела она. Голубые шарики глаз смотрели с мелким прищуром, а лицо немного исказилось от боли.
- Это все из-за тебя!
Ди сделала шаг на встречу Виктору и продолжила.
- Какого дьявола ты притащил меня сюда?! Что там произошло?? Ты это все задумал?! Почему, Виктор? Почему?! Ответь мне!  Я...
Она застыла у самого лица Виктора и воинственно-вызывающе произнесла: - Ненавижу.
За все эти краткие секунды ее монолога гнев поглотил всю боль и все ничтожное ощущение в душе. Она стояла, словно натянутая струна, смотрела ему прямо в глаза, сердце грозилось выскочить из груди, но хозяйку это совершенно не волновало.

Это было совершенно неожиданно даже для гнева Ди. Пистолет неловко лег в ладонь девушки, и с каждой секундой рука тяжелела от непривычной тяжести, да еще и раненое плечо давало о себе знать мелкими толчками боли.
Ди стало совершенно не по себе, но злость внутри не унималась. На лице отразилась борьба с самой собой, со своими иллюзиями и надеждами.
Спустя пару секунд безуспешной борьбы, она отошла на шаг назад и наставила на Виктора глок.
Он.. он это сделал. По его вине я здесь оказалась. Он...
Глаза Оли на пару мгновений закрылись, словно прислушиваясь к внутреннему Я, которое было неизменным советчиком на протяжении всей жизни Ди.
Рука отяжелела и дрогнула. Оля раскрыла глаза, по которым ударили слезы, и что-то беззвучно прошептала, скорее к самой себе, нежели к Виктору. Вытянутая рука медленно опустилась, разжимая ладонь. Глок выскользнул из захвата и безвольно повалился на землю.  Ди в свою очередь простояла еще пару секунд, прежде чем кинулась на шею Виктора, вся в слезах и ненависти к самой себе.
- Прости меня... прости...
прошептала она, уткнувшись в плечо парня.

Оля, ты слабая, и твоя слабость управляет тобой! Перестань реветь... перестань.
Прежде чем Ди успела заставить слезы прекратить бесконечный поток жалости, Виктор нежно повернул к себе лицо девушки и поцеловал.
- Не надо...
прошептала она, не отдаляясь от лица парня, но губы как-то сами прильнули обратно к губам Виктора.
В этот поцелуй она вложила все отчаяние и растерянность, которые царили во внутреннем мире девушки.
Рубаха была совершенно не из приятного материала, и потому тело неприятно покалывало от каждого прикосновения грубой ткани. Ди стало холодно - бесполезный мешок-одеяние совершенно не помогал от холода туннеля метро. Босые ноги безнадежно окоченели, не проявляя больше никакого желание куда либо идти.
Ди отстранилась от Виктора ровно в тот момент, когда ее тело пробила сумасшедшая судорога и ненавистная боль. Она отошла на пару шагов и, обхватив себя руками, упала на колени. Сумка, все это время весящая на плече, упала рядом с Ди.
Ногти впились в кожу, Оля заскулила-застонала от пронзящей боли и кинула злой взгляд на сумку, откуда совершенно случайно, как бы невзначай, вылетел один из шприцов с наркотиками.
Помогут... он сказал, что помогут....
сил говорить не было, сил как-то действовать тем более. Ди лишь могла догадываться, что о ней подумает Виктор.

Ярость проскользнула в глазах, когда Виктор убрал шприц обратно в сумку. Ее последнюю надежду, обезболивающее!
Но сил противиться не было. Зато были силы сдерживать сумку в каменной хватке. Оля почти не думала, все ее мысли куда-то улетучились, словно их сдуло под натиском северного ветра. Она совершенно не знала, что ей делать, посему просто отдалась на милость Виктору.
Левая рука оплелась вокруг шеи парня, когда тот поднял ее бренное тело и куда-то понес.
- Мне... тяжело говорить.
сказала она сквозь стиснутые зубы. Было действительно больно, но нынешнее положение на руках у Виктора было все же лучше холодных рельс метро.
Глаза Оли закрылись, голова прижалась к сердцу Виктора, на устах появилась блаженная улыбка и тут же потухла, скорчившись от очередного прилива боли.
- Пожалуйста, останься со мной..
прошептала она, не открывая глаз.
- Виктор?..

Медовые сладкие слова донеслись до сознания Ди. Девушка благодарно улыбнулась. Впрочем, ее улыбка вышла весьма и очень болезненной, словно она проглотила живую лягушку, которая до этого прыгала-скакала по Чернобыльским болотам.
Тело вздрогнуло и привело в чувство хозяйку, которая успела уйти куда-то в дебри своего внутреннего мира и начать выяснять все недостатки, которыми нынче могло похвастаться-погоревать ее многострадальное тело.
Ди машинально прижалась к Виктору. Правая рука освободилась от ремня сумки и скользнула под его куртку.
На заплаканной физиономии отразилась милая улыбка мученика.
Все будет хорошо, я знаю.
- Я так и не успела сказать тебе главного...
тихо проговорила она, отчего-то надеясь, что Виктор не обратит внимания на ее слова.

Ди стало как-то неудобно от того, что с ней так нянькаются и несут на руках такой продолжительный путь. А вдруг он устал? И хочет отдохнуть? Все же тело девушки не было пуховой подушкой или игрушкой, в конце концов. Но с другой стороны Ди понимала, что большого расстояния она сейчас чисто физически не пройдет и особо нуждается в помощи.
Оля дождалась, пока вновь окажется на руках у Виктора и, заняв свое почетное и облюбованное местечко, глухо произнесла:
- Ты...
она приподняла голову, и взгляд синих шариков пронзительно впился в глаза Виктора.
- Ты мне очень помог. Спасибо.
дрожащим голосом сказала она.
Конечно, это была правда. Но по настоящему сознаться она хотела совершенно в другом.